МЕТАМОРФОЗЫ СХОЛАСТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
А. Г. Вашестов

"Век святого Бонавентуры" - что означает для нас это словосочетание?
Великий человек манифестирует свое время, придает ему смысл. И оно, обретая определенные всем измерения, становится историей. Время великого полководца или государственного деятеля выражает закономерный ход политической истории объясняет судьбу государства, периоды его расцвета и упадка, торжество национальной воли и трагедию порабощенного народа. Время поэта или художника открывает другие измерения. Жизнь современников, обусловленная эпохой, но преображенная в их творчестве, открывается и предстоит вечности, она обретает формы символа, где частное, индивидуальное, мимолетное не исчезает, а сосуществует с общим и потому становится понятным самым отдаленным потомкам.

Бонавентура такой же поэт и художник, что и мастера готических соборов. Он художник умопостигаемого, мастер поэзии понятий. Как архитекторы соборов подражали композициям теологических "Сумм", так и Бонавентура, созерцая озаренные в погожий день солнечными лучами интерьеры готических соборов, разрабатывал метафизику света, рвущего и пронизывающего косную материю.

Век святого Бонавентуры нашел отражение в его трактатах и экстатических проповедях, мистических видениях и аскетических подвигах. Труды "второго Франциска Ассизского" - это ключ к пониманию не только XIII в., но и всей готической эпохи, быть может, даже самого духа западной цивилизации. Оттого, видимо, и ныне не прерывается "цепь" его исследователей и последователей.

Нам для изображения века Бонавентуры нет нужды рассказывать о политической ситуации в Италии, где он родился, или Франции, где получил образование, или Испании и Германии, где он учил и проповедовал. Бонавентура целиком принадлежал церкви и школе - в ту пору наднациональным - и был не столько итальянцем, сколько европейцем, и потому его творчество принадлежит всем. кто. независимо от национальности, приобщен к корням европейской культуры или почитает родной христианскую древность.

Католическая церковь в XIII в., найдя духовную опору в новых нищенствующих монашеских орденах францисканцев и доминиканцев, достигает пика своего политического влияния. Монашество этих конгрегаций частично порывает с прежними гипертрофированно аскетическими традициями - оно не бежит от мира в пустыню, а стремится преодолеть его соблазны, не отрицает знание и науку во имя веры, а пытаетс их христианизировать и воцерковить. Орден проповедников был создан святым Домиником (после 1170-1221) для полемики с еретиками (крайними аскетами и мироненавистниками - катарами к альбигойцами), утверждавшими равносильность Бога и дьявола. Альбигойские священники нс только разоблачали нравственную нечистоту обмирщенного духовенства, но и, опираясь на заимствованные от арабов логико-философские аргументы, посягали на основы христианского вероучения. Поэтому Доминик ввел в своем ордене обязательный обет добровольной нищеты И заповедовал братьям систематически изучать теологию, так что почти все доминиканцы считались ее знатоками.

В отличие от доминиканце в францисканцы, или "меньшие братья", изначально не предназначали себя для ученой карьеры, но и они были проповедниками новой духовности в Европе, к тому же они несли ее в мир обновленный, в котором многим европейцам явились достоинства арабской цивилизации, в мир скепсиса по отношению к традиционным христианским ценностям и бурно развивающейся светской культуры с сильными ориентальными симпатиями (от увлечений астрологией, алхимией, магией, учениями Авиценны, Аверроэса и т. д. до увлечений мавританской лирикой трубадуров и культа Прекрасной дамы).

Джованни Фиданца, еще в детстве Франциском Ассизским прозванный Бонавентурой ("благим пришествием"), родился в 1217 г. (по другим сведениям, в 1221 г.) в Боньореджио, маленьком городке, недалеко от Орвието (Тоскана). Его отец, тоже Джованни Фиданца, был врачом и принадлежал к знатной семье Фиданца ди Кастелло.

Когда в возрасте 7-14 лет Джованни тяжело заболел, его мать обратилась с мольбой к святому Франциску Ассизкому - и ребенок выздоровел. Столь ранняя мистическая связь Джованни с Франциском придала его выбору жизненного пути предзаданный характер - впоследствии он не только постригся во францисканцы, но и, по решению общего орденского собрания 1260 г. в Нарбонне, составлял житие Франциска, известное под названием "Легенда майор".

Детство Бонавентуры совпало с периодом бурных преобразований во францисканском ордене. В 1209 г. братство состояло лишь из 12 человек, а в 1243 г. уже около 30 тыс. францисканцев проповедовало в 32 провинциальных отделениях. Франциск Ассизский умер 3 октября 1226 г., а 6 апреля 1237 г. папа Григорий IX утвердил официальный статус ордена. В Париже, теологическом центре католического мира, францисканцы появились в 1219 г. Примерно в то же время там появились и доминиканцы, Но если братья-проповедники явились в париж с целью основать монастырь и высшую школу при нем, то "меньшие братья" осознали необходимость создания собственной школы лишь после их размещения в Париже. Обучение у доминиканцев велось по двум кафедрам: для "иностранцев" и для "парижан", где и первым и вторым преподавали уже поручившие опыт "чтения" библейских курсов в провинциальных школах ордена два доктора и два бакалавра теологии. О характере преподавания у францисканцев в ранний период сведений не сохранилось, но, вероятно, оно было аналогичным.

Преподавание членов нищенствующих орденов пользовалось успехом в Париже, и светские преподаватели, испугавшись конкуренции, начали кампанию по дискредитации монахов. Борьба черного и белого духовенства не утихала в течение всего XIII в., но, несмотря на это, папа утвердил за доминиканцами и францисканцами две кафедры преподавателей теологии в Парижском университете.

В 1235 г. отправился в Париж получать высшее образование и Бонавентура. Отец хотел видеть сына врачом, но в любом случае, для того чтобы специализироваться по отделению медицины, юриспруденции или теологии, студенты должны были прежде окончить факультет свободных искусств (тривиум и квадривиум), то есть иметь первоначальные знания в грамматике, мифологии, естествознании и поэтике. Исследователи творчества Бонавентуры не знают, кто были его учителя на факультете искусств: между 1335 и 1243 гг. там преподавали Жан Пагус, Уильям из Щиресвуда, Петр Испанский, Роберт Кильуардби, Гуильям де Сант Амур, Роджер Бэкон, Арнольд Прованский и мн. др. Помимо грамматики на факультете были курсы риторики, на которых читались "О воспитании оратора" Квинтилиана, "О подборе материала" Цицерона и припичываемая ему "Риторика к Герению". Аристотель в латинских переводах был представлен логикой "ветус" и "нова" (то есть весь "Органон"). Занятия начинались с "Введения" Порфирия, комментария к нему Боэция и "Книги о шести принципах", далее шли логические трактаты Аристотеля, затем его "Риторика", "Метафизика", "О душе", I-III книги "Никомаховой этики" и, несмотря на запрет папы Григория IX, так называемые "Либри натуралес" (то есть "Физика", "О небе", "О возникновении и уничтожении", "Метеорология" и зоологические трактаты).

Бонавентура, уже будучи бакалавром богословия, активно пользовался сборником тематически подобранных цитат, известным под названием "Суждения Аристотеля", и впоследствии в 1252-1254 гг., в период полготовки диссертации "Спорные вопросы о Христовой науке", полным, "чистым" переводом "Никомаховой этики", сделанным Робертом Гроссетестом. Для уразумения некоторых вопросов "Физики", "О душе" или "Этики" он внимательно изучал комментарии Авиценны, Аверроэса, Евстратия, хотя вряд ли он знал весь приписываемый Аристотелю корпус и все имевшиеся в то время комментарии к нему. Составители полного собрания сочинений Бонавентуры (10 т. "ин фолио", изданные в 1882 1902 гг. Кваракки) нашли в его работах 1015 цитат из Аристотеля, это уже само по себе говорит о том. что годы занятий не прошли для него даром. Не случайно известный историк схоластики М. Грабманн признавал его одним из лучших диалектиков средневековья.

В 1243 г. Бонавентура вступает в орден францисканцев и поступает под юрисдикцию его римской провинции. Он начинает изучение теологии под руководством Александра Галеского (ок. 1186- 1245), Жана де ля Рошель(ум. в 1245), Эфда Риго (назначенного в марте 1248 г. архиепископом Руанским) И Уильяма Милитонского (преподававшего до 1254).

В 1248-1250 гг. Бонавентура уже служит преподавателем- "бакалавром по Библии". В 1250-1252 гг. как "бакалавр по сентенциям" он читает курс толкований "Сентенций" Петра Ломбардского. В 1252-1253 гг. Бонавентура назначается ординарным бакалавром, то есть участвует во всех официальных и религиозных актах университета, читает проповедь и ведет собрание (коллацио), а также пять раз в месяц участвует в диспутах.

До 25 ноября 1253 г. он сдает экзамены на право чтения лекций, а в начале 1254 г. защищает диссертацию "Спорные вопросы о Христовой науке" и до 1257 г., когда на экстраординарном соборе в Ара Кели (Рим) в присутствии папы Александра IV его избирают генералом ордена францисканцев, вместе с Фомой Аквинским преподает в Сорбонне теологию в качестве ординарного профессора.

Последующий период жизни Бонавентуры был целиком посвящен церковной политике и исполнению административных обязанностей в ордене. Он произносит проповеди, пишет житие Франциска Ассизского и "Апологию нищенства". В 1273 г. папа Григорий Х рукоположил его в кардинала-епископа Альбано. 19 мая 1274 г. на экстраординарном соборе ордена францисканцев он передает свой поет брату Жерому Аскольскому, а 15 июля 1274 г. умирает. Похоронили Бонавентуру в капелле францисканцев в присутствии папы и других князей церкви. 14 апреля 1482 г. буллой Сикста IV "Высшая небесная родина, град Иерусалим" он был причислен клику святых, а 14 марта 1588 г. буллой Сикста V "Торжествующий Иерусалим" объявлен доктором церкви.

Мы не знаем, как назвал Бонавентура публикуемый в настоящем издании трактат, он известен нам под названием "De reductione artium ad theologiam" ("О возвращении наук к теологии"), которое встречается в трех манускриптах лишь в XV в. и явно не принадлежит автору. В других манускриптах встречаются другие названия: ''О различии", "О происхождении знаний". "Трактат о четверичном свете, возвращающем к богословию все искусства и науки". - последнее наиболее адекватно передаст его содержание. В XX в. для трактата предлагались названия "О согласии наук с верой", "Мир свидетельствует о Слове", "О шести озарениях (этой жизни)", а французские издатели текста в 1971 г. решили именовать его "Шесть светов человеческого знания".

Трактат (быть может, проповедь для ученых, так сказать, научный доклад) датируют сейчас 1255-1257 гг., хотя издатели полного собрания сочинений в 1891 г. предпочли на основании замечания Бонавентуры о его желании высказаться на эту тему в "Собрании по вопросу о дорах Святого Духа" от 1269 г. более позднюю дату - 1269-1270 гг

По сути, он представляет собой краткий этюд по философии науки. В нем изложена классификация всех признаваемых за таковые наук и умений (искусств). Науки выстраиваются в целостную иерархию и согласуются с богословием как высшей и единственно абсолютной ценностью. По форме трактат является характерным для Бонавентуры исследованием по символической теологии, чье отличие от догматической, господствовавшей в работах представителей схоластики XIII в., в том, что тварный мир рассматривается как живая Библия. Человечеству даны две книги, Писание и творение, позволяющие двумя способами постигнуть скрытого за ними Бога, ведь все вещи мира - дело его рук. Они символически обозначают его свойства и силы и указывают путь возвращения к нему. Тема различных форм бог-опознания подробнее раскрыта Бонавентурой в трактате "Путь ума к Богу", а в представленном здесь трактате акцепт делается на формальной исчерпанности ("достаточности") познавательных активностей.

Подход Бонавентуры представляет собой оригинальный синтез эпистемологий Аристотеля и Августина, хотя. как обычно в истории философии, учения того и другого имели длинный ряд последователей. Неоплатоновская доминанта соединяет Августина с господствующей во францисканском ордене натурфилософией на основе метафизики света, которая имеет свои корни в философии Платона и неоплатоников и была воспринята от них отцами церкви и арабскими философами. Последние, особенно Аль Кинди, прямо повлияли на Роберта Гроссетеста, Александра Галеского и Роджера Бэкона, а те в свою очередь дали импульс творчеству Бонавентуры. Свет для него не тело, а начало, посредствующее между телесным и духовным, - субстанциальная форма. Все прочие формы причастны природе света, и в зависимости от степени светоносности определяется их место в иерархии бытия. Тем самым свет провозглашается общей формой всех тел.

В момент творения мира свет (lux) оформляет материю, превращая ничто в нечто, все же прочие формы, элементы и качества накладываются на уже осветленную материю. Дело в том. что Бонавентура, вслед за Гроссетестом, понимает творение как взрыв, вспышку света, в результате которой образуется сферическое пространство ограниченного объема. Отраженный от крайних пределов сферы обратный свет (lumen) формирует осветленную материю в эфирные сферы звезд и планет к элементарный подлунный мир (огонь, воздух, воду и землю). В массе земли он, хотя и остается ее первой формой, окончательно ослабляется, и потому-то она и является наиболее инертной средой.

Блеск и сияние света сообщают красоту тварному миру. "Все прекрасно, поскольку все приятно, - пишет Бонавентура, - но нет ни красоты и удовольствия без пропорции, ни пропорции без числа: так что все имеет число. Все прекрасно, поскольку все упорядоченно... Нет порядка без числа, нет числа без меры, нет меры без предела: все то, что определено, то сделано числом, весом и мерой. Все прекрасно, поскольку определено формой, а то, что formosus (formosus (лат.) - это "придать форму" и "стройно", "изящно", "красиво"), обладает красотой.

...Согласно Дионисию, красота - это и финальная причина, поскольку все привлекает, и экземплярная причина, поскольку придает всякой вещи отличительную форму. Поэтому она не отличается ни от блага, ни от истины и трансцендентальна. Но, согласно Августину, красота есть гармония определенных частей с колыханием цветов. Поэтому там, где нет частей, нет красоты и она не принадлежит всем вещам. Вот из этого следует что красота предполагает благо, оно - истину, эта последняя - единое, единое-бытие. Бытие - это абсолютное данное, единое, означает, собственно, нераздельность бытия, отличного от иного, истинное - тождество реальной формы с идеальной нормой, благо - глубокое единство силы с ее проявлениями. Единое соотносится с деятельной причиной, истинное - с экземплярной причиной, благо - с целевой. Красота синтезирует все эти атрибуты и охватывает всю причинность".

Таким же деятельным началом выступает свет и в человеческом познании. Человеку прирождена идея Божества как "чистейшей, актуальнейшей, совершеннейшей и абсолютной сущности", но это запечатление высшей истины открывается не всем, а только по милости Божьей избранным, через особое озарение. Иерархия подобных озарений Бонавентурой в настоящем трактате.

Классифицируя науки, Бонавентура решительно модифицирует схему Гуго СенВикторского, который в свою очередь базировался на аристотелевской, переданной через посредство сочинения Боэция "О Троице". Гуго делит знания на теоретические (теология или метафизика, математика, физика), практическин (мораль индивидуальная, семейная и социальная), механические, удовлетворяющие внешние (ткачество, архитектура, металлургия и коммерчиские путешествия), внутренние (земледелие, охота, медицина и театр) и логические потребности человека (так называемые тривиальные науки, то есть грамматика, риторика, диалектика).

В отличие от нею Бонавентура начинает с "внешнего озарения" и высоко оценивает "механические" искусства (Гуго, играя латинскими корнями "mechanicus" и "moechia" -"разврат", "супружеская измена". - называет их незаконнорожденными). Далее он вводит "озарение чувственного познания" и его описание, заимствованное у Авиценны. Новым является и учение "о внутреннем озарении" интеллектуального познания, и "высшем озарении" истин откровения. Он сводит их в интегральное целое теологии как вершины иерархии наук. обосновывая это тем, что от нее все прочие науки получают подобающее место и обретают свой смысл.

Завершая таблицу озарений. Бонавентура пишет о "свете славы", что озаряет небо блаженным и затмевает прочие формы познания, ибо им освещается сам Бог как высшая истина. Тем самым он меняет статическую перспективу школьной таблицы дисциплин и умений как объектов на динамическую перспективу познавательной деятельности, классифицируя ее модальность или формы интенциональности (направленности).

Познания находятся у него в органической связи и оказываются необходимыми друг для друга ступенями знания. Механические умения избавляют человеческую природу от недостатков, связанных с грехопадением, служат условием познавательной деятельности. Та, в свою очередь, начинается с чувственного познания, переходит к интеллектуальному и завершается в "свете славы". Поскольку познание обращено у Бонавентуры преимущественно на формы, то он различает три основания (rationes) их классификации или три принципа объяснения и одновременно причины, обосновывающие это объяснение.

Так, понятие, одновременно относящееся к порядку познания и бытия - онтологическая ценность, - служит основанием ценности логической. Поэтому им различаются основания формальные, придающие форму материальным объектам, интеллектуальные или математические, присутствующие в умопостигаемых или абстрактных формах безотносительно к материи, которая их оформляет. Все эти формы - творение Бога как "высшего художника" и потому подводятся под третье, идеальное основание божественные идеи. в которых Творец мыслит и с помощью которых осуществляет свое творение.

Озаряющий человеческое познание "высший свет истин спасения" служит специфическому постижению Бога через библейские тексты, несущие в себе четыре рода значений: одно буквальное, или историческое, и три духовных, прочитать которые можно лишь "духовным оком". Аллегорическое толкование объясняет вероучение, тропологическое - руководит правильным поведением, анагогическое - осуществляет единство души с Богом, ибо это соединение в любви "жениха и невесты" есть высшая цель человеческой души.

Вышеизложенные положения связаны у Бонавентуры с общепринятым в ХIII в. учением экземпляризма, которое он определял как "учение о существующем отношении между Богом и творением". Наиболее ярко это учение выражено именно у него. Бог помимо деятельной и целевой причины является образцовой причиной для своего творения, и поэтому в мире везде присутствуют его образы, подобия, следы и знаки. Божественная истина оказывается источником и моделью для всего тварного: истин онтологических, логических, моральных и духовных. Если в учении об озарении Бог является нам в своем динамическом начале, то в формах проявления во всех вещах он выступает в символическом виде и для его постижения необходима особая "логика аналогии", основанная на отношениях подобия, пропорции и образа, существующих между различными реальностями. Перед руководствующимся подобной логикой открываются две взаимодополняющие возможности богопознания: он может исходить из познания вещей в Боге, как бы дедуцируя из единства многообразие, а может и находить Бога в вещах, совершая своеобразный индуктивный акт познания.

Особая любовь Бонавентуры к символической теологии - не что иное, как верность пути Франциска Ассизского, тем новым отношениям с природой, которые отразились в его гимне к Солнцу, нежности к братцу волку и сестрице овце. Однако эта всепоглощающая любовь к миру соседствовала у Франциска с крайним аскетизмом и презрением к плоти. При всей парадоксальности такого поведения, нельзя отрицать, что оно как раз объясняется тем. что таким образом он любил Бога в волке, но в то же время стремился к самому Божеству через случайные оболочки, в которых на земле отразился его лик, Бонавентуру не случайно называли "вторым святым Франциском". Можно сказать, что все его произведения - длинный комментарий к житию основателя ордена. Метафизика Бонавентуры христоцентрична, и любовь пребывает в центре его объяснения евангельской этики и христианского поведения.

Возможно, что открытость и многомерность его теологии, чуткость к живому опыту богопознания и искусство оформления его в понятиях помогут и нам в мучительных поисках способов описания мира, в котором мы живем.