АЛХИМИЧЕСКИЙ КОСМОС АЛЬБЕРТА ВЕЛИКОГО
В. Л. Рабинович

Дословный перевод названия трактата Альберта Великого "Libellus de Alchimia" - "Маленькая книжка об алхимии", или "Книжица об алхимии". Однако изза своего энциклопедического характера это фундаментальное, хотя и небольшое по объему сочинение может быть названо "малой алхимической суммой" или "малым алхимическим сводом" европейского средневековья. Не потому ли трактат представляет значительный интерес для современного читателя, что это не только экзотический памятник минувших времен, но и важнейший источник, позволяющий понять алхимию как существенный элемент средневекового природознания, непосредственно предшествовавшего становлению науки нового времени? Включенный в проблематику современного мышления стародавний текст приобретает несомненную актуальность.

Это сочинение (как, впрочем, и многие другие) связывают с именем Альберта Великого (Альберта фон Больштедта, ок. 1193-1280), который представил Аристотеля-натурфилософа таким, каким его затем восприняла философская мысль высокого средневековья. Оставим без обсуждения меру доказанности авторства Альберта Великого, здесь важно знать другое: время создания текста - бесспорно XIII в.

Основополагающим текстом алхимии Альберта Великого является "Semita recta" (букв. "Прямой путь", но точнее - "Путь истины"). Существует около тридцати рукописных версий этого сочинения, хранящихся в крупнейших библиотеках Европы и относящихся к ХIV-ХVI вв. В ХIV-ХYII вв. появляются переводы трактата с латинского на итальянский, греческий, немецкий и английский языки: в конце XIX в. А. Пуассон публикует французский перевод.

Первая латинская публикация "Libellus" относится к 1561 г. (Базель). В 1602 г. в четырехтомном "Theatrum chemicum"(Урсел) выходит несколько измененное издание текста под названием "De Alchimia"; оно повторено в Страсбурге в новом - шеститомном - "Theatrum...". "De Alchimia" - это лишь часть "Semita recta". С "Libellus de Aichimia" много общего имеют и другие приписываемые Альберту трактаты: "De Mineralibus'"и "Liber Minerali".

Первой критической публикацией "Libellus de Alhimia" можно считать текст, включенный в XXI т. первого издания сочинений Альберта Великого, осуществленного доминиканским монахом Петром Джемми в Лионе (1651), Крупнейшим достижением в альбертоведении явилось 38-томное издание его трудов "Аlberti Magni, Ratisbonenis Episcopi, Ordinis Praedicatorum, Ореrа Оmnia ... " (Полное собрание сочинений Альберта Великого, епископа Ратисбонского, члена ордена проповедников), осуществленное Эмилем Борнье (Париж, 1890-1899). "Liberus de Alhimia" помещена в XXXVII т. (1898, р. 545-743), Именно это издание взято за основу настоящего перевода.

Некоторые главы трактата завершаются "добавлениями", в которых упоминаются сочинения ряда авторов, живших после Альберта. Этого достаточно, чтобы считать "добавления" позднейшими приписками. Тем не менее они дают читателю некоторое представление об образе мысли Псевдо-Альберта - собирательного приверженца алхимии ХIV-XV вв.

В конце бО-х гг. XX столетия Институтом Альберта Великого в Кельне предпринято новое 40-томное издание его сочинений - "Ореrа Оmnia Аlbеrti Маgni", куда вошли также ранее не опубликованные работы этого мыслителя. Трактат "Libellus de А1сhimiа" подготовлен известным историком науки П. Кибре для последнего -40 т., но некоторые комментарии Кибре уже опубликованы и частично использованы в настоящем издании. Для русского перевода "Libellus de Аlсhimiа" и комментирования текста полезной оказалась и критическая публикация этого сочинения, подготовленная В. Хайнс (Беркли; Лос-Анджелес. 1958).

Альберт Больштедтский - великий энциклопедист европейского средневековья. Энциклопедизм, стремящийся охватить весь универсум, - характерная особенность мышления этого времени. Всеобъемлющие теологические конструкции стремятся навести безукоризненный порядок на всех этажах мироздания. Сочинения Фомы Аквинского - впечатляющее свидетельство суммирующего ума.

Алхимические суммы - периферия средневекового универсализма. Они жестче - дом теоретических и процедурных доктрин. Эти суммы тем представительнее и авторитетнее, чем авторитетнее и представительнее их авторы в истории естественных знаний.

"Libellus de Аlchimia" Альберта Великого как раз и есть та сумма, на которую вполне можно положиться. Это наиболее авторитетный образ алхимической теории и ее операциональных технохимических воплощений, обобщивший опыт охристианенной алхимии XIII столетия, эпохи христианских докторов, ассимилировавших греко-египетский опыт и его арабский вариант.

Широк разброс предметов внимания автора трактата. Да и пестрота тематического перечня, если судить по охватываемой им проблематике и заголовкам разделов, тоже очевидна. Она беспорядочна, но лишь на первый взгляд. Чтобы исследовать, необходимо хотя бы уменьшить пестроту и беспорядочность. А для этого следует укрупнить оглавление Альбертовой суммы. Она включает следующие тематические блоки: I. Хвала Богу; II. Алхимическое наставление; III. Обоснование статуса металлов - фундамент алхимического теоретизирования; IV. Обоснование алхимической истины; V. Печи (где греть); VI. Сосуды (в чем греть); VII. Алхимические начала: кирпичи алхимического мироздания; цвет; VIII. Эликсир, или философский камень; IX. Вещества: принципы и реальность; X. Операциональные процедуры; XI. Совершенствование веществ и принципов; XII. Вспомогательные "энергетические" вещества; XIII. "Заземление" духовных принципов; XIV. Магический ритуал; XV. Смешивание; XVI. "Физико-химическая" обработка основных веществ; XVII. Реторта; XVIII. Обработка веществ огнем; XIX, Главная операция; XX. Как же все-таки получить золото.

Последовательность указанных блоков по-прежнему кажется случайной. И все же... Первые два блока намечают полюса, между которыми разыгрывается алхимическое дают с полюсами собственно средневекового мифа: на вершине - "высочайшая высота высот"; внизу - человек, стесненный данной Богом моралью. Такое предварение чисто алхимического трактата - результат мимикрии алхимического искусства, пришедшего ляющей эфемерную алхимическую мысль: вещь эфемерна - теория практична, соответствии с которыми можно получить искомый эликсир. Но дальше только-только коснувшаяся горних высот алхимическая духовность оборачивается веществом - множеством веществ: цветных, пахучих, ядовитых, целительных, крупнозернистых и тонкодисперсных, так и просящихся в жадные до дела руки, притворяющиеся умелыми.

Альберт уже сообщил о печах (где надо греть), рассказал и о сосудах (в чем греть), поведал и о веществах (что греть). Остается сообщить самое, может быть, главное - как греть. И тут же следует подробное, шаг за шагом, описание операций с веществами, ведущих к окончательному совершенству - золоту.

Между тем каждый шаг - в некотором смысле сам по себе: каждое вещество может быть усовершенствовано и в своем индивидуальном качестве, как таковое. Но как? Лишь огнем, который не только изначальный принцип, но и тот огонь, которым греют, обжигают, закаливают. Отсюда описание горючих вспомогательных веществ, способствующих превращению. Сами же вещества в нем не участвуют.

Как будто все выполнимо, воспроизводимо. Но здесь-то и начинается таинственное описание магического ритуала, доступного лишь праведным. К делу примешивается деяние, к действию - священнодействие. Примешивается. Смешивается.

Принцип смешивания несмешиваемого - образ действия алхимика, пародия на действие правоверного христианина. Смешивается все: селитра и злость, купорос и гнев, и все это вместе друг с другом. Именно после описания ритуальных действий следует ряд разделов, описывающих смешивание. Но лишь совершенные вещи смешиваются лучше всего. Вот почему "физико-химическая" обработка (очистка) главных веществ занимает достойное место в этой сумме.

Всеядный алхимик, смешивающий как будто в одну кучу все, даже при подходе к сокровенному, не прочь рассказать вдруг о простой реторте, об обжиге второстепенных тел. но закончить самым главным: как же получить золото, если следовать всему, что здесь предписано?

В итоге: золото так и не получено, хотя, кажется, и могло быть получено. Бытие оборачивается небытием. Опыт и удача каждый раз уникальны, а потому невоспроизводимы. Всегда есть на что - в случае неудачи - сослаться. Сам принцип смещения веши и имени - залог неуспеха, ибо имя вещественно, а вещь - бутафорская.

Вот почему полюса - Бог и человек - остаются только вешками, а собственно алхимический миф проигрывается в полном небрежении этими крайними состояниями средневекового мышления.

Ни теологизированное, ни технохимическое ремесло из алхимии невыводимы. Напротив, они утопают в ней, обретая легкомыслие как бы теории и как бы дела. Зато обретают значимость кривозеркального образа канонической культуры Безрезультативное всеумение алхимика и есть результат, лишь снившийся и Фоме Аквинскому, и Б. Палисси. Осуществляется псевдоцелостность, алхимического всеумения, когда, согласно Томасу Манну, "духовное и физическое начала соединялись и возвышали друг друга...". Такова структура данного трактата. Так устроены все алхимические трактаты. Из того же теста сделан и сам алхимик, этот гомункулус позднеэллинистической паракультуры, привитой к культурному древу европейского средневековья.

Обращусь к теоретическим основоположениям, как они представлены у Альберта. Несовершенные металлы больны, охвачены порчей. Алхимическое искусство способно их возродить. Своим многообразием металлы обязаны только различию собственных внешних форм, но не сущностям. Сущность для всех металлов едина. Стало быть, лишить металлы их проявлений возможно. А это значит создать другое вещество.

Разные вещества создает природа: металл образуется в земле от смешения серы и "живого серебра" (ртути). Однако начала эти уже могут быть испорченными (больное семя). Это обстоятельство и приводит к рождению несовершенных металлов. Далее Альберт приводит нисходящую классификацию металлов: золото, серебро, медь, олово, железо, свинец. Различие их обусловлено степенью порчи исходных начал и в меньшей степени особенностями среды (в чистой или нечистой земле происходит рождение металла). Итак. различие металлов внешне, а их тождество - сущностно.

Лечение металлов - рукотворный, но и боговдохновенный процесс. Однако лечить прежде всего следует начала - серу и ртуть. Иначе говоря, нужно возвратить металл к первичной материи (очищением огнем), ибо внешние свойства переменчивы. Опять же превращение металлов возможно.

Совершенный металл имеет рукотворную модель, составленную из двух (сера и ртуть) и четырех (еще мышьяк или аурипигмент и нашатырь) начал. Это и есть эликсир, или философский камень, посредник меж несовершенными и совершенными металлами. Только эти начала-вещества-принципы следует особо Вся практическая часть этому и посвящена. Технохимические приемы описываются точно и как будто достоверно. Почти до полной воспроизводимости, в решающий момент оказывающейся иллюзорной.

Обаяние вот уже почти пойманной за хвост иллюзии нисколько не смущает алхимика, хотя и раздражает твердо стоящего на земле технохимика-ремесленника. Но если однозначно воспроизводимый технохимический рецепт - весь в себе и в качестве материализованного опыта передается без изменений, то практическое наставление - система открытая и исполнена соблазна к дальнейшему усовершенствованию, как и больной металл. Присутствие недостижимости - важный момент алхимической практики. Алхимик, пользуясь уже готовыми результатами технохимического опыта и преобразуя ремесленную осуществленность в алхимическую неосуществленность, существенно изменяет присущие практической химии приемы. Именно такими изменениями преисполнена практика алхимиков: кладка печей, литье посуды, очистка веществ, описание их свойств, химические операции. Именно из алхимии все это и вошло в новую химию в качестве действенных приемов. Алхимия вдохнула жизнь разночтения в застывшие нормативные акты химического ремесла.

Обратимся теперь к описаниям-образцам Альбертовой суммы, комментируя только один момент: слитность вещи и имени, их чередование, возвышение вещи и заземление имени. Это собственно алхимический феномен, переводящий теологическое теоретизирование и материальную демиургию в состояние парадоксального смешения этих сфер деятельности средневекового человека. Ртуть - "плотная жидкость, которая находится во чреве земли...". Природа ее жидкая. Она плотна, но и суха. Она же - материя металлов. Ее природа холодна и влажна (оппозиция к ее сухости). Она - "источник всех металлов", "все металлы сотворены из нее". "Ртуть смешивается - с железом, и ни один металл не может быть озолочен (позолочен) без помощи ртути". Ртуть - "живое серебро". Если ее смешать с серой, а потом возогнать, то получится "сверкающий красный порошок", то есть философский камень, по сожжении вновь обращающийся в жидкость - исходную ртуть.

Физика ртути неотделима от ее метафизики. Граница зыбка. Начало и принцип, состояние и свойство, вещество и вновь принцип. Все это вместе, поочередно, порознь и вновь вместе. Киноварь - "субстанция благородная". Ее "делают из живого серебра и серы". С духовными началами здесь действуют, как с вещами: мельчат, помещают, нагревают, охлаждают, вынимают. Но прежде идеальные принципы - ртуть и сера - отмывают, кипятят и прочее. Сера и ртуть, как вещества, дают метафизическую киноварь, а сера и ртуть, как принципы, дают сверкающий красный порошок минеральной краски. Растворение есть "слияние какого-либо прокаленного вещества с водою". Раствор можно перегонять. Нагревание способствует растворению. Иногда растворению помогает охлаждение. Некоторые вещества прежде прокаливают с серой и лишь потом растворяют. Техника растворов, не больше. Но цель опять-таки метафизическая: "процедура эта изобретена для того, чтобы скрытые качества вещества могли бы стать явленными твоему взору, а явленные качества, напротив, уйти вглубь". Но также и... для тривиальной перегонки. Вновь единство алхимической двоичности. "Теперь надлежит рассмотреть печи для возгонки, - пишет Альберт Великий, - которых должно быть по крайней мере две или четыре. У этого рода печи всегда должны быть диск, проход и отверстия, как и у печи философов, только несколько меньших размеров. (Добавление: их следует помещать всегда вместе, чтобы удобнее было ими пользоваться)". Описание к чертежу. Но... печь философов - умозрительная печь, печь в принципе, идея печи, однако с отверстиями, диском и проходом, с настоящими, а не принципиальными, отверстиями, диском и проходом. "Эксперимент" и "теория" - "теория" и "эксперимент". И то и другое - в кавычках. Земное и небесное даны вперемешку: серое небо - голубая земля. Если алхимический опыт и алхимическая теория - квазиопыт и квазитеория, то смешение имени и вещи - подлинное.

Где же, однако, то скрепляющее вещество, которое удерживает эту смесь в ее индивидуальном, не просеиваемом на отдельные фракции, качестве? Это эмоциональная энергия алхимика, прячущая языческое свое прошлое в потемках александрийского подтекста. Вот алхимическое откровение Альберта Великого: "В этом месте моей книги я могу достоверно сказать, что вполне обучил тебя собирать многоразличные цветы, источающие благоухание, приносящие здравие и красоту, венчающие славу мира. Но среди прочих цветов есть один - наикрасивейший, благоуханнейший из всех. Это цветок цветов, роза роз, наибелейшая лилия долины. Возликуйте и возрадуйтесь, любезные чада мои, в невинной богоданной юности вашей собирающие сии божественные цветы. Я привел вас в сады Парадиза. Срывайте цветы, выращенные в райском саду. Плетите из них венки. Венчайте ими чело ваше. Возликуйте и возрадуйтесь ликованием и радостью Божьего мира.

Я открыл перед вами, о дети мои, сокрытые смыслы. Пришла пора помочь вам сподобиться великих тайн нашего искусства, столь надолго сокрытых от взоров ваших, - вывести вас к свету.

Допрежь я научил вас, как изгонять порчу и собирать истинные цветы, доподлинные сущности тех субстанций, с коими вы имеете дело. Ныне же я выучу вас взращивать их для изобильного плодоношения. Но один из тех плодов вдруг окажется последним и венчальным из всех -плодом плодов-навечно, навсегда...".