Галерея Александра Костина - Искусство диалога

 АЛЕКСАНДРА ШАТСКИХ

Скульптурные произведения Александра Костина принадлежат двум измерениям - природному, естественному пространству реальности и духовному пространству культуры, памяти, искусства. Примечательно, однако, что в обоих этих измерениях художник исповедует универсальный творческий метод, имя которому - диалог.

Диалог в его скульптуре ведут элементы первобытного искусства и формотворческие поиски XX века: черты архаической пластики древних цивилизаций Средиземноморья вступают в плодотворное взаимодействие с мотивами статуй Генри Мура, Ханса Арпа, Александра Архипенко.

Диалог мужского и женского начал формирует характер скульптурных дуэтов художника: пластические "пары", даже разъединенные самостоятельными постаментами, находятся в неустанном общении друг с другом - ритмическом, пространственном, ассоциативно-поэтическом ("Вацлав Нижинский" и "Айседора Дункан"; "Купальщик" и "Купальщица"). Иногда нераздельность и неслиянность двух основополагающих оппозиций человеческого бытия, которую столь полно, столь глубоко ощущает Александр Костин, вызывает к жизни удивительные скульптурные организмы, словно воссоздающие то мифологическое человеческое существо, которое Бог разделил на две половинки и затем повелел им искать друг друга в земной жизни. Герои гранитной группы "Двое", слившись в единый монолит, исполнили божественный завет, и наградой им служит гармония и покой.

Главной, любимой темой для художника всегда остается фигура, и хотя ее формы подчас далеки от реализма, колеблются между абстрактной и фигуративной скульптурой, человеческий образ - абсолютная мера пластического творчества Костина.

Вечная женственность - Муза ваятеля - выступает в разных ипостасях, но во всех обличьях сохраняет поэтическую недосказанность, неизбывную тайну, что будоражит и самого автора, и зрителя. Мраморные статуи "Дочь Афродиты" и "Зима" окутаны мягким свечением, своеобразным "сфуматто", погружающим нас в мир внутренней сосредоточенности, лирических движений сердца. Вместе с тем женским образам Костина свойственно сдержанное и оттого столь волнующее чувственное очарование.

Еще одно замечательное качество покоряет в статуях и композициях мастера - почти языческое понимание, проникновение в "душу" того материала, с которым он работает. Скульптор искренне верит (и многолетняя практика только утверждает его в собственной правоте), что в каждом блоке мрамора, гранита, известняка заключено одно единственное творение, и если предельно чутко отнестись к импульсам, идущим изнутри, то явственно увидишь тот образ, что просится наружу из косной плоти. Быть может потому столь органичны формы его статуй, исполненные витальной силы, а камень при всей "твердокаменности" производит впечатление живой одухотворенной материи, вступающей в сознательный диалог с художником.

Не менее красноречива для Костина "душа" дерева (и надо добавить, поющего дерева), фигуры готических пропорций явно подвержены влиянию невидимых сил - плавные напряженные силуэты почти физически передают колебание, балансирование протяженных, вытянутых форм в пространстве. Их вибрация напоминает о вибрации натянутых струн, и совершенно естественным воспринимается родство деревянных изваяний со стихией музыки ("Ноты", "Прощание с Моцартом", "Встреча с Шопеном"). Работы из отполированных драгоценных пород дерева - ассоциации с "древесностью" музыкальных инструментов здесь неизбежны - становятся зримым порождением упругих звуковых волн.

Костин любит обогащать фактурную насыщенность работ аккомпанементом камня, помещая композиции из дуба, из самшита на гранитные, мраморные пьедесталы, а иногда затевает виртуозную игру материалов, сочетая - как в "Девочке с облаком" - разные сорта камня и черный "иероглиф" деревянной фигуры.

На основе диалога скульптуры и графики Костин сумел создать уникальный вид искусства, к которому нелегко подобрать жанровое определение. Полуисчезающие рельефные маски и фигурки (объекты серии "Путешествие в пространстве истории"), словно только что извлеченные археологами из гробниц Трои или Микен, заключены в прозрачную среду, которая неожиданно превращается в пластическую метафору сгущенного воздуха прошедших столетий. Почти не возникает сомнений, что над этими истлевшими реликвиями неведомых верований трудилось само время - оно, таким образом, становится полноправным соавтором Костина в создании рельефов. Скульптор пытливо стремится узнать, в какой мере сила разрушения способна к созиданию, к рождению новых форм. Признаки старения, "случайность" направляются его волей, но столь незаметно и естественно, что рождается органичное творение. Оно, в свою очередь, начинает жить собственной жизнью, и иногда автору приходится даже подчиняться ему и своей рукой вносить те изменения, что назрели сами собой...

Этот новый аспект низкорельефной пластики у Костина можно обозначить как "графико-скульптуру"; художник успешно занимается поиском языка форм, отрицая извечные барьеры, разделяющие различные виды искусства.

Александр Костин - скульптор, график, живописец - соединяет в своем творчестве многие противоположности: обобщенную отвлеченность и формотворчество по вечным законам природы, игру случая и пластические каноны. Он безусловно художник гармонии, сумевший создать самобытный, очень личностный образный мир. Обнаруживая связь с глубинными корнями человеческой культуры, с древнейшим монументальным искусством, Александр Костин дает возможность по-новому понять роль традиции, органично сочетаемой с непрерывностью творческого поиска.